|
От этого и проблемы языка можно разделить на внутренние и внешние. Внутренние - это всегда рефлексия, которая рождается от соприкосновении с бытием, в тот момент когда сознание отделяет вещи одной от другой, язык называет их разными именами, чтобы сознание не запуталось и смогло потом собрать сложную мозаику бытия из этих названий, и эта мозаика станет потом в мышлении имитацией бытия, которая заменит человеку подлинное бытие. Соприкасаясь с бытием, человек в своем мышлении будет соприкасаться с имитацией и только тогда осознавать к чему именно он прикоснулся. Это отражение от отражения отгораживает человека от бытия, а граница, не пропускающая через себя человека к бытию, ни бытие к человеку - язык.
Человек оказывается в замкнутом пространстве, в пространстве отражений - это то, что мы сегодня называем постмодерном в культуре, когда человек разбил эту мозаику бытия, растерял все названия, растерял смыслы и просто взирал на разрушенный, как ему казалось, мир. На самом деле просто разбилось зеркало языка.
В вопросах бытия мы всегда имеем дело с двумя проблемами языка - с внутренней и внешней. Они проникают одна в другую, потому что язык создается человеком не только для самого себя, чтобы отличать одно от другого, но и для того, чтобы эти отличия стали общепринятыми, чтобы воспринимались как объективное в сознании и культуре. Это происходит потому, что человек всегда находится перед бытием, вернее перед зеркалом бытия, созданным собственным сознанием, производной языка, человек не знает, что перед такими же зеркалами находятся другие люди - человек замкнут в собственном лабиринте. Он предполагает наличие иного, но понимает это умом, на уровне абстрактной теории, а не естеством, позволяющим допускать присутствие еще кого-то, кроме его самого и Бога. Человеку нужен Бог, но человеку нужен и человек. Если человек знает, что Бог скрывается от него вот за этим зеркалом, то представление о другом человеке превращается в чистую абстракцию. Если с Богом многое решает вопрос веры, когда зеркало вдруг исчезает перед глазами человека и он может увидеть Бога, но это из области чуда, то с другим человеком перспективы встретиться крайне малы. Встреча с другим человеком становится иллюзией, в нее нельзя верить как в Бога. Другой человек абстрактен и вера здесь становится неуместной, мы рассматриваем другого человека, как конструкцию, как нечто, что похоже на нас, но не мы сами. Мы способны изучать мировоззренческие установки, многообразие точек зрения, но это каркас, а что дальше мы не знаем, остаются только смутные ощущения, с которыми мы пока не знаем что делать. Нахождение и ощущение другого человека в замкнутом собственном пространстве крайне трудно, потому что другой человек не Бог, то есть он не превосходит нас в глубине постижения бытия, и его сложно обнаружить, поверить в его существование. Наше знание о другом человеке подобно теории, оно не отражается, это наша фантазия, фантом, не имеющий причин проявляться в бытии.
|
