|
Гениальный парадокс существует в мышлении человека, его эквивалент в математике - лента Мебиуса. Человек создал язык, чтобы отделять одно от другого в том, что видит и ощущает. Называет что-то, значит выделяет из общей среды, из общей каши, потом из названий складывает группы по признакам и разного рода похожестям. Перед глазами человека великая мозаика, но цель языка - это не просто отделить одно от другого, а постичь суть вещей и картины в целом. Эта цель стала очевидной как только родилось первое название. И вот начался процесс, где появилась методология и определенные ориентиры - на физический опыт (зрение, слух, обоняние и пр.), то есть переключение с сути на форму, идентификация, как у Аристотеля, формы и ее сути. Это и есть место переворота на ленте Мебиуса, когда первоначальная цель заменяется на противоположную самой себе. И цель языка переворачивается с ног на голову, и вернувшись к первопричине своего возникновения (в поисках сути вещей, отделения одного от другого), она вместо сути, познать которую стремилась, ничего не увидела, то есть увидела пустоту, которую и приняла за суть.
Но это уже совсем другая история. Теперь становится понятным, в чем суть кризиса философии - в кризисе языка и его ориентирах.
***
Разносторонность проблем языка, заключается прежде всего в том, что взаимопонимание возможно только с его помощью. Его знаковая структура позволяет человеку возводить смысловые замки, наводить смысловые мосты и вообще создавать свою собственную реальность. Литератор, философ, художник интересны только в различных формах языка. Каждый из них по сути - человек мыслящий, а вот формы выражения возникают разные. И мы с любопытством сопоставляем созданные картины бытия с собственными и говорим: «это нам близко, это от нас далеко». Мы наблюдаем за множественностью проявлений языка. Язык выступает для нас словно нож, которым мы разрезаем под особым углом действительность и самих себя.
Интересен сам нож и глубина его проникновения. Именно благодаря ему внешнему, слову художника, слову литератора или философа, мы находим собственные отражения, собственную личность, учимся сами резать. Но этот нож одновременно и производная культуры, потому что рождает многообразие, и проблема рефлексии личности. Он выступает как нечто внешнее, и как внутреннее. Его двухсторонняя природа, двухстворчатая способность раскрываться вовне и вовнутрь создает для человека иллюзию того, что все есть лишь его собственное бытие и нет ничего постороннего, отгораживает от бытия и приобщает к нему, уничтожает отчуждение человека от самого себя и от бытия.
|
